Виннету - Страница 80

Здесь я хочу сделать небольшое отступление и рассказать о жизни апачей. В пуэбло жили не все воины – оно не могло вместить всех. Там жил Инчу-Чуна и самые достойные воины, там проходили наиболее важные встречи представителей племени мескалеро, кочевавшего и охотившегося в окрестностях. Здесь была резиденция вождя апачей, отсюда посылали гонцов к льанеро, хикарилья, тараконам, чирикауа, пиналям, гиласам, мимреням, липанам, которые подчинялись власти верховного вождя апачей. Даже навахи, если и не выполняли его приказов, то к советам прислушивались.

После похорон мескалеро, не жившие в пуэбло, вернулись в свои вигвамы, остались лишь те, кто приглядывал за добытыми у кайова лошадьми.

Итак, мы сидели с Виннету у могилы в уединеньи, никем не замеченные. Виннету заговорил первым:

– Мой брат забудет о нашей прежней вражде?

– Я уже забыл.

– Но одного ты не сможешь простить нам.

– Чего?

– Оскорбления от моего отца.

– Когда это было?

– Во время нашей первой встречи.

– Когда он плюнул мне в лицо?

– Да.

– А почему я не смогу простить?

– Потому что такое оскорбление смывается только кровью.

– Виннету, прошу тебя, не беспокойся. Я уже забыл об этом.

– Я отказываюсь понимать моего брата.

– Поверь мне. Я давным-давно доказал, что забыл это.

– Чем доказал?

– Своим добрым отношением к Инчу-Чуне. Или ты полагаешь, что Шеттерхэнд позволит себе плюнуть в лицо и не ответит, если сочтет это за оскорбление?

– Вот потому-то мы были так удивлены, что ты не ответил.

– Отец моего брата не может оскорбить меня. Я простил ему и забыл. И давай больше не вспоминать об этом.

– И все-таки я хочу выяснить все, как брат с братом.

– Зачем?

– Ты должен знать обычаи нашего народа. Ни один воин, а тем более вождь, не признается в том, что поступил неверно. Инчу-Чуна знает, что был не прав, но он не может у тебя просить прощения. Поэтому поручил мне поговорить с тобой. Виннету просит тебя от имени отца.

– Совершенно напрасно, мы – в расчете, я тоже обидел вас.

– Нет.

– А вот да! Разве удар кулаком – не оскорбление? А я вас ударил.

– Но это было в бою. Мой брат благороден и великодушен, и мы никогда не забудем об этом.

– Давай поговорим о другом. Я стал сегодня вашим сородичем. А как с моими товарищами?

– Мы не можем принять их в наш род, но будем считать их нашими братьями.

– А что для этого надо сделать?

– Завтра мы выкурим с ними трубку мира. В стране моего брата такого обычая нет?

– Нет. Христиане все братья друг другу без всяких обрядов.

– Все братья? А разве они не воюют друг с другом?

– Иногда случается.

– Тогда они ничем не отличаются от нас. Учат любви к ближним, а сами забывают про нее. Почему мой брат покинул отчизну?

Странно было услышать подобный вопрос из уст индейца. Но Виннету имел на него право, потому что назывался моим братом и хотел поближе узнать меня. Вопрос был задан неспроста.

– Чтобы найти здесь счастье, – отвечал я.

– Счастье? Что такое счастье?

– Богатство!

Услышав это, он отпустил мою руку и замер. Я понял, что мои слова поразили его.

– Богатство! – прошептал он.

– Да, богатство, – повторил я.

– Так вот… почему… почему…

– Что почему?

– Почему мы видели тебя с…

Он с трудом пытался вымолвить слово, я поспешил ему на выручку:

– С захватчиками вашей земли?

– Ты сам признался. Значит, ты делал это, чтобы стать богатым. И действительно думаешь, что счастье – в богатстве?

– Да.

– Ошибаешься! Золото принесло индейцам несчастье. Из-за золота бледнолицые прогоняют нас с наших земель, заставляя постоянно кочевать с места на место, пока мы не умрем. Золото – это наша смерть. Брат мой, не ищи его!

– Но мне нужно вовсе не золото!

– Не золото? Но ты сам признался, что ищешь счастье в богатстве.

– Я так сказал, но богатство – не только золото. Это и мудрость, и опыт, и здоровье. Человека делают богатым милость Божья и уважение людей.

– Уфф! Уфф! Так вот ты о чем! А какое богатство выбрал ты?

– Последнее.

– Милость Божья и уважение людей? Тогда ты очень добрый человек и праведный христианин.

– Я не уверен; Богу виднее, я просто стремлюсь стать таким.

– А нас считаешь язычниками?

– Нет. Вы почитаете Великого Духа и не преклоняетесь перед идолами.

– Ты можешь исполнить мою просьбу?

– С удовольствием, я тебя слушаю.

– Не говори со мной о своей вере и не пытайся меня в нее обратить. Я очень люблю тебя, и мне будет жаль потерять тебя. Все происходит так, как говорил Клеки-Петра. Возможно, твоя вера самая истинная, но индейцам ее не понять. Если бы христиане не убивали и не преследовали нас, может быть, мы смогли бы со временем понять ее, вникнуть в то, о чем говорит ваша священная книга и ваши священники. Обреченные на смерть не в состоянии поверить, что религия убийц есть религия любви.

– По поступкам людей, нарушающих заветы, нельзя судить о всей религии.

– Все бледнолицые говорят так. Называют себя христианами, а поступают не по-христиански. У нас есть бог Маниту, его единственное желание, чтобы все люди были добрыми. Я стараюсь быть добрым – значит, я христианин и, несомненно, лучше тех белых, кто думает не о ближних, а о собственной выгоде. Никогда не говори со мной о вере и не старайся сделать из меня так называемого христианина! Вот о чем я хотел просить тебя!

Я молча пожал ему руку в знак согласия.

– А как мой брат оказался вместе с захватчиками земли? – спросил Виннету. – Разве ты не знал, что по нашим законам это преступление?