Виннету - Страница 59

Женщины вышивали красными узорами кожаный пояс. Я приподнялся, чтобы лучше рассмотреть девушку. Да, я действительно привстал, причем почти без труда, и сам безмерно удивился этому, ведь недавно от слабости я не мог даже открыть глаза. Услышав шорох, старуха взглянула в мою сторону и воскликнула:

– Уфф! А-гуан инта-хинта!

Как вы уже знаете, возгласом «уфф» индейцы выражали удивление, а слова «инта-хинта» означали – «он не спит». Девушка оставила работу, поднялась и подошла ко мне.

– Ты проснулся? – спросила она на беглом английском, немало этим меня удивив. – Ты чего-нибудь хочешь?

Я уже открыл рот, чтобы ей ответить, но вспомнил, как недавно пытался сказать слово и ничего из этого не вышло, и быстро его закрыл. Но теперь у меня появились силы! Надо попытаться! И я с трудом прохрипел:

– Да…

Как приятно, оказывается, слышать звук собственного голоса! Правда, я сам его не узнал, а коротенькое «да» болью отозвалось в гортани, но это было первое слово после такого долгого и вынужденною молчания!

– Говори тише, а лучше – объясняйся знаками, – посоветовала девушка. Ншо-Чи видит, что разговор причиняет тебе боль.

– Тебя зовут Ншо-Чи? – спросил я.

– Да.

– Это имя очень подходит тебе, ибо ты – как прекрасный весенний день, полный света и аромата первых свежих цветов.

«Ншо-Чи» на языке апачей значит «Ясный День». Девушка чуть заметно смутилась и напомнила мне:

– Так чего ты хочешь?

– Скажи, ты из-за меня находишься здесь?

– Да, мне велено заботиться о больном.

– Кто велел?

– Мой брат, Виннету.

– Я так и подумал. Ты очень похожа на этого молодого и славного воина.

– А ты хотел его убить!

Вопрос или негодование прозвучали в словах девушки? Произнося это, она пытливо смотрела мне в глаза, будто хотела заглянуть в душу.

– Нет! – ответил я.

– Виннету не верит тебе и считает своим врагом. Два раза ударом кулака ты свалил его на землю, а ведь до сих пор его никто не побеждал.

– Это правда, но в первый раз – чтобы спасти его, во второй – чтобы спасти себя. Он близок моему сердцу с первой нашей встречи.

Ее темные глаза внимательно смотрели мне в лицо.

– Он не верит вам, – сказала она наконец, – а я его сестра. У тебя болит во рту?

– Сейчас нет.

– Глотать сможешь?

– Попробую. Дай мне попить.

– Хорошо, попить и помыться. Сейчас принесу.

Девушка и старуха вышли из комнаты. Я не мог понять логику поведения Виннету. Он считал нас своими врагами, не верил нашим объяснениям, а уход за мной поручил собственной сестре. Ладно, решил я, время покажет, в чем тут дело.

Вскоре обе женщины вернулись. Девушка принесла чашку с холодной водой и поднесла ее к моим губам, полагая, что я еще слишком слаб и не смогу пить без посторонней помощи. Я глотал с огромным трудом, ужасная боль пронзала горло, но жажда была сильней. Делая маленькие глотки и часто отдыхая, я выпил всю воду и почувствовал, как в меня влились новые силы. Должно быть, Ншо-Чи заметила это, потому что сказала:

– Вода взбодрила тебя. А теперь передохни немного, и я принесу тебе поесть. Наверное, ты очень голоден, но, может, сначала помоешься?

– А смогу?

– Попробуем.

Старуха принесла высушенную тыкву с водой. Ншо-Чи поставила этот сосуд рядом с моей постелью и подала мне полотенце из тонкой рогожки. Мои попытки помыться не увенчались успехом: я был слишком слаб. Тогда Ншо-Чи смочила водой край полотенца и своими руками обмыла мне лицо – мне, врагу своего отца и брата! Закончив, она улыбнулась и, с состраданием глядя на меня, спросила:

– Ты всегда был такой худой?

Худой? Почему худой? Ах да, ведь несколько недель я пролежал в забытьи, в горячке, без пищи и воды! Болезнь не могла пройти бесследно. Я дотронулся до щек и ответил:

– Наоборот! Я никогда не был худой.

– Посмотри на себя!

Взглянув на свое отражение в воде, я в испуге отвел глаза: на меня глядело привидение.

– Странно, что я еще жив! – вырвалось у меня.

– Да, Виннету сказал то же самое. Ты перенес даже дорогу сюда, а она и для здорового нелегка. Великий Маниту наделил тебя очень сильным телом, другой не выдержал бы пятидневного, трудного пути.

– Пятидневного пути? Где же мы находимся?

– В нашем пуэбло на реке Пекос.

– И сюда же вернулись ваши воины, взявшие нас в плен?

– Да. Они живут рядом с пуэбло.

– И пойманные кайова тоже здесь?

– Да. Их надо было убить. Любое другое племя предало бы их мучительной смерти, но нашим учителем был добрый Клеки-Петра. Он открыл нам доброту и милосердие Великого Духа. Если кайова хорошо заплатят, их отпустят.

– А мои три товарища? Ты знаешь, где они?

– В такой же комнате, но темной. Они связаны.

– Как им живется?

– У них есть все необходимое, приговоренные к смерти у столба пыток должны быть сильными, чтобы не умереть прежде времени.

– Значит, они должны умереть, непременно – умереть?

– Да.

– И я тоже?

– И ты тоже!

В ее голосе не чувствовалось ни капли жалости. Неужели эта прекрасная девушка столь жестока сердцем, что может без содрогания смотреть на муки умирающих от пыток?

– Могу ли я поговорить с ними?

– Это запрещено.

– А увидеть их хотя бы издали?

– И это запрещено.

– Передать им весть о себе?

Она подумала и сказала:

– Я попрошу моего брата Виннету, чтобы он разрешил сказать им, как ты себя чувствуешь.

– Придет ли Виннету сюда ко мне?

– Нет.

– Мне надо с ним поговорить!

– Он этого не желает.

– Нам необходимо поговорить!